Застоялся наш поезд в депо... Отрадно, что находятся редкие "машинисты", способные его оттуда вывести.

Решать проблему литургического двуязычия предстоит самому народу Божьему

Интервью с архиепископом Тульчинским и Брацлавским Ионафаном (Елецких)

А.Б. Алиева: Ваше Высокопреосвященство! Сейчас в церковном обществе существует разное отношение к переводу на русский язык богослужебных текстов. Вместе с тем, многое говорит о том, что интерес к нему огромен. Например, первый и второй тома богослужебных русских переводов Свято-Филаретовского института, тиражом в три тысячи экземпляров, уже разошлись. Как Вы думаете, какое значение имеют переводы богослужебных текстов?

Архиеп. Ионафан: Вы приведенным примером уже частично ответили на вопрос их пользы, свидетельствуя, что потребность в них имеется, и, прежде всего, у мирян. Да и не только у мирян, но и у клириков. Один из них, недавно рукоположенный, где-то приобрел шестой том переводов Свято-Филаретовского института с последованием (чином) треб и поделился своим впечатлением: «Знаете, я ощутил крылья за спиной: теперь, наконец, стал вполне понимать, о чем же я молюсь». Священник был искренне благодарен издателям за то, что в книге были помещены два перевода: и церковнославянский, и русский. Что же до разных точек зрения на переводы богослужебных книг, то это — нормальное явление. А разве не было споров среди святых апостолов по поводу миссии? Им пришлось также разойтись в разные стороны, но Церковь только выиграла от проповеди Евангелия во всех пределах Римской Империи. Как известно имеются три взгляда на русский или иной перевод богослужебных книг. Первый состоит в том, что церковнославянский язык неприкосновенен. Он, своего рода, «священная корова», к которой никто не вправе прикоснуться. Второй взгляд отражает позицию тех, кто допускает перевод церковнославянских книг на родные языки в целях катехизации. Третий взгляд говорит о желании создать русский литургический язык с тем, чтобы использовать его затем в миссионерских богослужениях.

Вспомним: и греческая Библия (Септуагинта), и церковнославянская, и русская Библия — суть переводы с древнееврейского или древнегреческого тестов Священного Писания. Русские литургические тексты это тоже переводы с древнегреческого. Поэтому возражения против перевода как такового — антиисторичны. Другой вопрос — качество перевода. Вот тут много вопросов, здесь поле для поисков, для творческой дискуссии. Думаю, что и Свято-Филаретовский шеститомник переводов богослужебных книг на русский язык будет еще претерпевать изменения, дополнения и исправления. И это правильно. В этой связи мне импонирует принципиальная мысль, которую высказал как-то профессор-архимандрит Ианнуарий (Ивлиев). Он, не отрицая значения церковнославянского языка, его красоты, возвышенности, глубины, эстетического воздействия на верующих в храмовом богослужении, очень деликатно указал на то, что и современный русский язык в своем развитии не остановился и за последние 200-250 лет шагнул далеко вперед, что вопрос перевода церковнославянских текстов лежит лишь в плоскости богословской эрудиции переводчика и тонкого владения им семантическим богатством русского языка.

Следует отметить, что по этому пути уже идёт работа литургической синодальной комиссии в Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, в Киевской Духовной Академии — работа над созданием богослужебного словаря современного украинского языка. В целом мы являемся участниками рождения и русского, и украинского литургического языка. И слышим даже первые музыкальные опыты переложения литургических текстов на родном языке. Некоторые из них весьма удачны.

Рассуждая о пользе переводов, хотелось бы заметить, что сам я — поклонник церковнославянского языка в богослужении. В этой стихии мне духовно спокойно и привычно. Бывая в соседнее епархии в Молдове и слушая там литургию на молдавском языке, меня это также обогащает и нисколько не смущает. Ведь ее тексты и порядок обрядов мне известны и по-церковнославянски и по-русски. На Пасху мы слышим в храмах чтение Евангелия на многих языках и нас это радует. Думаю, что разумное, «мягкое» сочетание двух и более языковых стихий в Литургии не может коробить или оскорбить. В моих руках находится компакт-диск Литургии святого Иоанна Златоуста — «Чернобыльской», музыку которой я посвятил памяти жертв чернобыльской атомной трагедии на Украине. Звукозапись осуществлена в Киево-Печерской Лавре. Киевский хор «Кредо» исполняет Литургию на церковнославянском языке, но молитвы евхаристического канона частично читаются на церковно-русском языке, а возгласы произносятся на церковнославянском. Есть предощущение, что этот миссионерский компакт-диск поможет обрести пути мирного сосуществования и церковнославянского, и живого родного языка в литургическом действе по примеру православных сербов, болгар, поляков и других братских единоверных народов. Впрочем, решать проблему двуязычия в храмовом богослужении предстоит всё же самому Народу Божьему.

отсюда