"Агафон" - форум православной молодежи Самарской области

1 апреля умерла Н. Л. Трауберг. Выдающийся человек, христианка и переводчик от Бога.

Краткая справка о ней из Википедии:

Скрытый текст

Ната́лья Леони́довна Тра́уберг (5 июля 1928, Ленинград — 1 апреля 2009[1], Москва) — российский переводчик, эссеист, мемуарист. Дочь кинорежиссёра Леонида Трауберга.

Окончила ЛГУ им. А. А. Жданова (1949). Кандидат филологических наук. Член Союза писателей СССР (1975), член редакционного совета журнала «Иностранная литература».

Терциарий доминиканского ордена[2]. Член правления Российского библейского общества, Честертоновского института (Великобритания). Преподавала в Библейско-богословском Институте имени святого апостола Андрея, регулярно вела радиопередачи на религиозно-общественном канале «София».

Переводчик с английского (Пэлем Гренвил Вудхауз, Гилберт Кийт Честертон, Клайв Степлз Льюис, Дороти Сэйерс, Грэм Грин, Фрэнсис Бернетт, Пол Гэллико), испанского (Федерико Гарсиа Лорка, Хулио Кортасар, Марио Варгас Льоса, Мигель Анхель Астуриас), португальского (Эса де Кейрош), французского (Эжен Ионеско), итальянского (Луиджи Пиранделло). Большинство этих авторов стали впервые известны русскоязычному читателю благодаря переводам Трауберг[3].

Часть переводов Трауберг делала «в стол», так как переводимые авторы не могли быть изданы в СССР[4]. Занималась такими переводами с 1959 года. Первыми переводами были четыре рассказа Борхеса и произведение Ионеско. Эти переводы были утеряны. С 1960 года переводила эссе Честертона, которые не могли быть напечатаны из-за своей религиозной направленности. Часть переводов Честертона сохранилась и была издана в 1988 году, другие были утеряны, и для издания книги Наталья Трауберг перевела эссе заново. С 1965 года была знакома с отцом Александром Менем.

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1%80%D0%B0%D1%83%D0%B1%D0%B5%D1%80%D0%B3,_%D0%9D%D0%B0%D1%82%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D1%8F_%D0%9B%D0%B5%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0

В хосписе она проводила немало времени и до того, как поступила туда сама, и называла его своим "домом творчества". Хоспис - дом творчества. А плоды его - сама жизнь, в самом деле.

Хотелось бы поделиться ее мудрыми высказываниями. Записи октября 2005-го года. Это высказывания Н.Л. Трауберг (сестры Иоанны), собранные В. Камским.

"* * * * * * * * * * *

Ничего жёсткое не истинно, оно нереалистично. Истина свободна, Истина — Кто, а не что.

* * * * * * * * * * *

[О Пастернаке, который провозглашал тосты]
Грузины бы ему позавидовали: все мужчины были у него гении, а женщина — не просто “красота спасёт мир”, а вот конкретно эта тётя. Мы пытались, из скромности, не принимать его слова всерьёз, но было трудно.

* * * * * * * * * * *

Бывает самохвальство кокетливое: “Я — такой ничтожный, я — ничего...”, но всё равно одеяло тянет на себя. Есть такой фальшивоватый соус, от которого моментально дохнешь в некоторых обществах.

* * * * * * * * * * *

Коллектив имеет два свойства:
1) отторжение “чужих”;
2) требование радостности (псевдо-радости) от своих членов.
Вот эти два — грязно-чёрный и грязно-розовый — резко отличают его от семьи. Любовь искажается на-чисто.
Община — семья, маленькая церковная семья, и в ней те же проблемы, что и в обычной семье. А у нас это обычно — коллектив, советско-крещёный.
Надо не сюсюкать, а честно говорить: “Да, у нас любви нет. Нам жить вместе страшновато, будет ай-яй-яй...”

* * * * * * * * * * * * * * *

[О мемуарах]
1) Берут какой-то срез и устраивают человеку маленький страшненький суд. Но ведь мы не знаем, как его видит Бог — единственный, у Кого правильное зрение.
2) В мемуарах бывают две стороны: с одной — “какой же он гад”, а с другой — “какой же я хороший”.
3) Есть очень простой критерий при написании мемуаров о ком-то: если прочитать ему текст, и он не схватится за сердце и, как ребёнок, не заплачет, тогда писать можно.
4) А представь, что это написали о тебе и опубликовали?

* * * * * * * * * * * * * * *

Общалась я с одной крутой верующей и страдала от неё так, что на стенках висела, потому что она была чёрно-белая, т.е. либо-либо. Она была очень добрая — всё раздавала, но добрая не в смысле прощения.

* * * * * * * * * * * * * * *

Как желает мирской человек? К другому — истина, а ко мне — милость, притом побольше. А наоборот?

* * * * * * * * * * * * * * *

— Дайте мне какие-нибудь аскетические упражнения, — попросила о. Александра Меня одна прихожанка.
— Зачем аскетические упражнения? Жизнь — вот сплошное упражнение.

* * * * * * * * * * * * * * *

Страдая, надо вспоминать, как блудный сын, что ты прощён. Это состояние вручённости. Как на картине Рембрандта: сын припал к отцу, ослепшему от горя, которое этот сын ему и причинил. Сын не может говорить, у него такая поза, что какие там слова!.. А отец склонил голову...
Вообще, притча о блудном сыне — это Евангелие в Евангелии. Это про всех нас без исключения, только не все ещё поняли и не все припали.

* * * * * * * * * * * * * * *

“В тебе мало любви!” — говорит жёсткий и нетерпимый человек. Другой подумает, в крайнем случае: “Господи, как мы не умеем любить, как это трудно”. Но лучше: “Это я не люблю!..” И не надо стараться входить в сокрушённое состояние — оно, при таком осознании, получится само собой, и вот тогда Бог действует.

* * * * * * * * * * * * * * *

В большинстве споров предполагается, что перед тобой сидит не человек, имеющий образ, убеждения и т.п., а дырка, которую надо спасать.

* * * * * * * * * * * * * * *

Пока не лопается пузырь самоутверждения, человек не может подружиться с Богом, придти к Нему. Но я столько раз видела, как он лопается! Например, в больнице — и человек превращается в младенца или бурно кается. Самоутверждение — это от недостатка любви к Нему.

* * * * * * * * * * * * * * *

То, что христиане жгли христиан — это чудовищно. Бог терпел, терпел — ну сколько можно! И гуманисты отменили казни за убеждения.
Эпоха просвещения — как облучение при опухоли: иммунитет снижается, мы слабеем, но хотя бы опухоль исчезает (сравнение о. А. Меня).

* * * * * * * * * * * * * * *

Когда мы видим другого верующего человека — не фарисея, а настоящего — мы отдыхаем!..

* * * * * * * * * * * * * * *

Что мы делаем? Берём самое худшее в нашей или американской культуре и говорим: “Ага-а! Какой ужас, какая мерзость! Запретить!!” Она и в самом деле противная. Я, со своим мракобесием, — не могу передать, как я страдаю от капелюшечки пошлости! Но это — плата за свободу. Хватит, в XX веке пожили при тоталитаризме. И никто не заставляет нас это читать или смотреть. Может быть, и надо было запрещать на каких-то ранних стадиях развития общества, но сейчас это не метод.

* * * * * * * * * * * * * * *

Почему трудно войти в Царство? Это тайна трусости: мы не решаемся “пойти по воде” к Отцу, который нас принимает как блудного сына — не когда-то потом, а прямо здесь, сейчас. Решился ли твёрдо встать на ноги или нет? Это про выбор, поворот воли.

* * * * * * * * * * * * * * *

[По поводу идеала чести в дворянской среде]
У христианина есть что-то повыше чести, но он не должен опускаться ниже.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Мирская точка зрения: “Если зло — дай в рыло!”,
а христианская: “Зло, а в рыло не давай”.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Отец Александр Мень говаривал:
— Люди бывают больные и очень больные.
— А какая разница?
— Больные понимают, что они больны, а “очень” — нет.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Вот притча из жизни. Захожу в вагон метро, усталая, но все места заняты. Гляжу, девушка сидит, увлечённо читает. Что читает? Присмотрелась — “Добротолюбие”. Про то, что надо старушкам иногда место уступать, там не написано...

* * * * * * * * * * * * * * * *
Евангелие нельзя прочитать: оно рассыпается на куски, логически противоречащие друг другу. Евангелие можно понять, только если это происходит с тобой.
“Отвергнись себя”. Как это узнать? Как влюблённость, которую ни с чем не спутаешь. Это не переживание, не вознесение во всякие мистически-философские туманы, это experience (опыт). Это не в сфере чувств, хотя может проявляться и в чувствах.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Если человек не придёт ко Христу как блудный сын, то все его духовные грехи (не плотские) только усилятся, и самое лучшее станет самым худшим.
Церкви набиты фарисейками. Какой главный грех женщины? Известно: “Mammy knows better”. Женщины легко перемножают ощущение “первой ученицы” на “а теперь-то я принадлежу к церкви, я-то знаю!” Получаются “правдоматочницы”: она должна сказать гадость соседке (“горькую правду в назидание”), а когда та опупеет немножко, добавить: “Надо терпЕ-еть, это для Вашего же блага!” Это дикая, закалённая гордыня с пышными цветами эгоизма, жестокости и фальши, ослеплённая религиозной самоуверенностью.

...А бывают ещё эзотерические мистички: “Ах, церковь — это я, Бог — во мне, я так ощущаю!..” Господи, что у тебя? Кроме мешка с грехами и Божией любви — ничего. Маленький запасик добрых качеств, который просаживается за четыре минуты, свободная воля и — помощь Божия.

Самая большая беда — семья. Церковь — тоже семья, и вот выкручиваются каким-то особенным образом, чтобы показать, что “любят” друг друга. Какое там любят?! Ненавидят просто, и всё, только в сахарном сиропе. Это ещё один вид фарисейства, а Христос жить не мог от фарисейства!

* * * * * * * * * * * * * * * *

Мне кажется, что психотехники часто обращают человека к себе, а надо — к Богу.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Христианство — это далеко не вседозволенность. Это — милость к другим, чтобы взамен нести их крест.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Смирение — это не пришибленность, оно совместимо со смехом, рассуждением, потому что оно не от мира сего, а из другой оперы: это жизнь на коленях перед Богом.
В отличие от любви, которая есть вершина всего, смирение — основание всего. Оно имеет бурый цвет, как почва. Это — отсутствие гирь на ногах, механика хождения по воде. Оно несовместимо с механикой твёрдых религиозных тел типа “моя религиозная жизнь”, “я — то-то”, “я возьму!”.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Одна женщина побывав на выставке византийской мозаики и наглядевшись на суровые и пристальные лики, воскликнула: “Жизни нет от этих пантократоров!”

* * * * * * * * * * * * * * * *

Самые трудные грехи прозрачны для их носителя: он их не замечает. Так и получаются фарисеи: он считает себя правильным, даже делая что-то нехорошее. Почему невидимо? Потому что это не проблема совести. Тут специфический запах самоправедности. Это растёт вокруг великих вещей, чаще всего около религии.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Вот сегодня, пока я кого-то ждала, один молодой человек начал меня учить говорить “нет”: “Вот вы всё терпите, всех слушаете. А если скажут — кошку убить, так тоже послушаете?”
Ну что за рассуждения! Сказать “нет” надо там, где есть образ греха, а не там, где надо терпеть, а не затевать скандал, потому что терпеть не хочешь.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Томас Мёртон вначале не мог читать Терезу малую — ему худо становилось от слащавости. И Честертон не мог. Там есть такие обороты на устаревшем французском — “О Господи, Любовь моя! О, мой единственный Друг!” Тереза не виновата: в ней не было ни капли слащавости, она, бедная, писала на том языке, на котором умела. А потом из неё сделали сахариновую куклу, старались — будь здоров! И сейчас стараются. Из каждого святого, более-менее, делают такую сахариновую куклу. Вот из о. Александра Меня тоже … какого-то не такого делают, каков он был.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Надо отвергнуть дурную взрослость, некую запутанность в сложности. Просто принять, что Христос — агнец. Сделаться как ребёнок — не в смысле детской капризности и безответственности, а в смысле полнейшей зависимости: у детей от взрослых, а у нас от Христа.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Стать как дитя — не значит уподобиться Питеру Пену (эдакий Peter Pantheism). Тот лишил себя ответственности, он стал самым дурным, что есть в богеме и что принимать не надо, ибо там грех радостно делает своё дело. (В самой богеме есть капелька золотого запаса — освобождение от мещанства; кстати, в мещанстве тоже есть капелька золотого запаса — домашний уют и всё такое).
Но нельзя идеализировать в детях то, что опасно. Увы, есть в душе ребёнка свинское (пусть простят меня свиньи и лорд Эмсворт), то есть тронутое первородным грехом. Да, они заново открывают мир, это чудесно, но Христос говорил не об этом: быть как ребёнок — значит умалиться.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Свобода ещё не означает счастья. Но это обнаруживается не сразу.

* * * * * * * * * * * * * * * *

В жёстких режимах, как был у нас, души покупаются не однажды, как Мефистофель покупал, а постоянно, по секундам, да так, что сам не замечаешь. Такая сила у мясорубки, что ничего не разберёшь, когда ты внутри.

* * * * * * * * * * * * * * * *

Что такое семья? Или все приносят жертвы, или это борьба эгоизмов, или попадается полхристианина, на которого и сыплются шишки. В Евангелии сказано: “Подставь другую щёку”, но только в “Идиоте” Достоевского обидчик сразу раскаивается и кидается на шею.

* * * * * * * * * * * * * * * *
"
http://ailoyros.livejournal.com/510928.html